Фиолетовые тучи под хрипы органа сгущаются над обсидиановой Башней. Бледное Солнце в обессиливающем полусне протягивает длинные пальцы-лучи белёсого цвета - ближе к Земле. Лунно-Солнечная рука воскрешающим мановением заставляет содрогнуться Теней, прячущихся в черепах и за костяными камнями, - Восстать.
Чёрные Тени оживают, открывают блестящие, как Звёзды, глаза.

Длинные и тонкие, подобно скелету гиганта, закутанного в робу Тьмы, - они начинают шествие.
Из-за Старого Древа - выступает Чёрная Фигура.
Из-за Старой Скалы - выплывают Чёрные силуэты.
Из-за Старых стен - вытекают Чёрные капли.
Вокруг Старого Дворца - собираются клубки Темноты со сверкающими глазами, и Старый Дворец погружается в Звёздную Ночь.

Её Пение, Прекрасное, как сапфировая Тьма, призывает их, пробуждает и наделяет Силой идти - они идут, медленно перебирая костями своих тел, идут болезненной походкой мертвецов с живыми Сердцами, идут Души под тяжестью Тел.

Виолончель сливается с органом, их Чёрный оркестр аккомпанирует это Шествие Теней, Шествие Чёрных Некрозов.

Heute mach' Ich Dich freier.
Dunkle Oper geht heran.

Жила-была царевна Сна.
И любила она спать с мужчинами.

И да не прочтёт извращённый читатель как-либо иначе глагол "спать", кроме как в его единственном значении пребывать в царстве Гипноса, помазанницей которого являлась царевна Сна.

Но прочли в извращённом чтении этот глагол все те женщины и девы, с чьими мужьями спала царевна Сна, и презирали её.

Мужчины тоже очень любили спать в обществе царевны Сна - их организм становился сильнее, отдохнувшим, лучше функционировал и лучше реагировал на женские прелести, и мужчины искуснее были в частных делах со своими жёнами, но те не желали довольствоваться преимуществами и денно и нощно марали царевну Сна в своих сплетне-болтологических кругах.

Пока не придушили во Сне.

И тогда некоторые мужья умерли от бессонницы, некоторые ушли от своих жён, некоторые остались, но презирали, некоторые любили, но от тягот жизни были неспособны удовлетворять их.
Но не сделались от этого сколько-нибудь эти женщины несчастными. Напротив, тайное наслаждение испытывали они от всех невзгод и неудовлетворений, слыли мученицами и отчаянными, такими красивыми, такими бедными, с такими поистине привлекательными мучениями.

Идиотки.

Когда Дыры снова проступают в Сердце, я принимаю Nekraldehyd, и Чёрные иглы, холодные, как земли Плутона, принимаются за свою швейную деятельность.
Тысяча узлов шёлковыми нитями - и Оно столь же целое, сколь и больное.
Его нужно промыть от запёкшейся крови, но любое прикосновение - мучительно, и я оставляю его грязным, погружаю в пучину телесной Тьмы, окутываю невесомыми лёгочными парами, облаками застрявших астматических вздохов, скрываю рёбро-мышечным крылом и обтягиваю исцарапанной кожей.
Я убегаю, я убегаю и смеюсь, как сумасшедшая хиджра в диком ритуальном танце где-то на Филиппинских островах, как пауковая змеекошка, расширенная в своём химеризме до гипоманиакальных пределов, разорванная, как расщеплённое постпсихотическое мышление.
Nekraldehyd - бальзам из Темноты.

Однажды предстоит выйти из дома и ослепнуть от солнца, оглохнуть от пений ветра и птиц, задохнуться от растений, замёрзнуть от любви, потерять равновесие и упасть на землю, под неё, в Глубины, в Тьму, сквозь корни, сквозь могилы, сквозь реки, сквозь лабиринты древних рас, сквозь магму и расплавленные элементы, в центр Планеты, где захочется остаться и где я сольюсь с Ядерными Порталами, что снятся мне всякий раз, когда наступает пора перейти на следующий Круг.

Когда Дыры снова проступят в Сердце.

 

Я Фея.
Я Фея Судьбы.
Параноидная Фея Судьбы.
Я Красивая Чёрная Фея Судьбы, у меня паранойя.