Он созерцает их пустые улыбки со своего пьедестала. Он проваливается в
сон, где он - с птичьей головой и Чёрными глазами - устремляется в
небытие и ночное небо депрессивного психоза, расположенного
горизонтально по всей аудитории. Сумерки в стенах. Комната
проветривается Ледяным сквозняком и хорошо освещается. Во втором мире -
он - читает лекцию, он - лектор - декламирует психиатрические критерии
боли. Диагностические пункты уДушья.
Наполовину в реальности - он читает призрачную оперу мучения, пока другие полностью отсутствуют. Автоматизм небытия. Он улыбается, и гриф внутри него - в параллельном мире - щёлкает клювом.
Он - птица мозга, мозга с повреждённым Гиппокампом, свой траур он прячет, как убийца - своих жертв, чьи головы он давно съел вместе со своим псом. Обезличенные и никого не возбуждающие.
Он - принц печали, а его слуги - переливающиеся черви, чьи ганглии поражены инфузориями маний, и клювы Чёрных воронов уже падают на эту картину радости.
Из их глаз капает бездна - из его рта капает кровь.
Птица глотает Чёрную желчь - они смеются - и этому не станет конца.
Наполовину в реальности - он читает призрачную оперу мучения, пока другие полностью отсутствуют. Автоматизм небытия. Он улыбается, и гриф внутри него - в параллельном мире - щёлкает клювом.
Он - птица мозга, мозга с повреждённым Гиппокампом, свой траур он прячет, как убийца - своих жертв, чьи головы он давно съел вместе со своим псом. Обезличенные и никого не возбуждающие.
Он - принц печали, а его слуги - переливающиеся черви, чьи ганглии поражены инфузориями маний, и клювы Чёрных воронов уже падают на эту картину радости.
Из их глаз капает бездна - из его рта капает кровь.
Птица глотает Чёрную желчь - они смеются - и этому не станет конца.